ЮЛИЯ МЕДВЕДЕВА
Деду Владимира Бауэра посвящается
Там, где расплескала изумрудный цвет Алазанская долина,
жил-был мой дед, Ерёменко Данила.
Как он добрёл до этой долины, понять невозможно –
ведь родом он был с Украины, село Переможне.
Наверное, его заманил сюда дух саперави; дед вообще любил алкоголь разных видов –
им он залечивал раны, полученные от «мессершмидтов».
Дед был пулемётчиком, сидел за лётчиком, и стрелял, словно чёрт.
Хорошо видел вдаль. Заработал медаль и почёт.
О войне говорить не любил. Пил.
Однако пьянчужкой его называли напрасно.
Не расставался с кружкой, но был умелым, рукастым.
Представьте себе, Алазанская долина – ни камней, ни деревьев, одна лоза кругом,
но дед обмазывал пустые бутылки глиной и построил себе отличный дом.
В том, что он пил, не было никакого ужаса. У него было счастливое супружество,
потом ещё одно. Куча детишек, чаны с чачей, в бочках вино.
Помню, выпивал он настойку – бутылку, а то и две,
а потом вставал в стойку на голове.
Так стоял и тихонько чему-то смеялся.
В восемьдесят лет перестал. На вопрос, почему, отвечал: «Настоялся».
Потом рухнул Советский Союз, начались нищета, безработица, и прочий национализм.
Потомки деда, вспомнив, что они а ля рус, вокруг него собрались.
«Поедем в Россию, там дают квартиры ветеранам войны,
посмотри, мы здесь голы, сиры, давно никому не нужны…»
Дед отказывался, верещал, словно зуммер, но ему говорили «надо»,
тогда он взял да умер, сжимая кисть винограда.
Его пепел развеяли над Алазанской долиной, не проронив и слезы,
и долго ещё бабка варганила вина из удобренной дедом лозы;
результат от них был специфичненький – после рюмки каждый плясал гопака,
или спивал мiсячну нiченьку, даже не зная украинского языка.
А если от потрясения кто-то вдруг выпивал рюмки две,
то единственным было спасение – постоять хоть немного на голове.
🖤